Композитор Эдуард ХАНОК: «Диагноз Михалкова — агрессивная творческая импотенция: амбиции еще остались, а творческое топливо уже выработалось»

Эдуард Ханок — один из самых известных советских композиторов, народный артист Беларуси. Хиты на музыку Ханка исполняли Алла Пугачева, Лев Лещенко, Валентина Толкунова, Эдуард Хиль, однако в 90-е годы композитор оставил творчество, его увлекла исследовательская работа. «Я — ученый-практик» — так описывает свой нынешний статус Ханок и утверждает, что сформулировал законы, по которым развивается весь шоу-бизнес.

Свою теорию творческих волн Ханок впервые представил в 1998 году, когда выпустил книгу «Пугачевщина». В ней на примере Аллы Пугачевой он доказывал, что Примадонна уже выработала свой творческий потенциал и ничего значительного на эстраде больше не сделает. Книга стала бестселлером, причиной многих споров и скандалов за кулисами российской эстрады. Но это не остановило исследователя. Он продолжил создавать волнограммы известных людей и выпустил следующую книгу «Пугачевщина. 10 лет спустя». А совсем недавно представил последнюю, третью редакцию — «Пугачевщина. Конец истории».

В свои 75 лет Ханок утверждает, что чувствует себя на 25. И секрет молодости в том, что он нашел свое призвание в жизни. Он невероятно энергичен, строит большие планы на будущее и убежден: его теорию человечество неизбежно оценит. В интервью интернет-изданию «ГОРДОН» Ханок рассказал о своих последних наработках, а также об открытии. Он считает, что выяснил причину развития рака у людей творческих профессий.

«ОБИДУ, НАНЕСЕННУЮ ПРИРОДОЙ, НЕЛЬЗЯ ИСПРАВИТЬ — ЧЕЛОВЕК НОСИТ ЕЕ В СЕБЕ, ЧТО ПРИВОДИТ К ДОЛГОЙ ПЕЧАЛИ, А ДО ОНКОЛОГИИ ОТ НЕЕ, КАК ГОВОРИТСЯ, РУКОЙ ПОДАТЬ»

— Вы все последние годы работали над развитием своей волновой теории. Появились новые наработки, открытия?

— Сегодня меня больше занимает онкологическая тема. Откуда у людей рак? Как-то в телепередаче о Жанне Фриске я услышал, что его называют болезнью невысказанных обид, — и понял суть, прибавив к этому определению всего лишь два слова: «нанесенных природой». Только это. Все остальное — радиация, курение, плохой образ жизни и прочее — все это ускоряющие факторы, но отнюдь не главные.

— Но говорят, от стрессов и обид скорее может случиться сердечный приступ?

— Обиды, нанесенные людьми или государством, к онкологии вести не могут. Возможен максимум инсульт или инфаркт. Пример — писатель и сценарист Юлиан Семенов. Его действительно сильно обижали. У него бывали вспышки ярости, он мог прийти в ресторан и разнести там все. В итоге получил инсульт. Подобные вспышки ярости случались и у актера Михаила Козакова. Но в отличие от Семенова его обидела природа: она дала ему блестящие данные, но не дала возможности их реализовать. Как итог развился рак легких.

— Почему же именно невысказанных обид, ведь вспыльчивые люди склонны говорить что думают?

— Даже если вас обидели и, допустим, не дали звание, вы можете кричать: «Какая же сволочь этот министр, меня не любит!». И станет немного легче. А если причина не в людях — кому жаловаться, на кого кричать? Обиду, нанесенную природой, нельзя исправить. Человек носит ее в себе, что и приводит к долгой печали, а от нее, как говорится, рукой подать до онкологии.

— А можете на конкретном примере обосновать?

— Я пока имею только один точный пример — Иосиф Кобзон. В чем заключаются его невысказанные обиды, нанесенные природой?

Когда я делал волнограмму Муслима Магомаева, а потом взялся за волнограмму Кобзона, то увидел пропасть между количеством лично рожденных песен у первого и абсолютным мизером таковых у второго. У Кобзона песен, которые он родил лично, и десятка не наберется. Все остальное — ремиксы, перепевы народных или патриотических и огромное количество проходных песен.

Недавно я услышал о том, что у самолета, попавшего в след от реактивного двигателя другого самолета, могут возникнуть немалые проблемы. И я считаю, что Кобзон попал в «реактивный след», оставленный Магомаевым.

— Но по времени Кобзон стартовал немного раньше...

— Когда на сцену вышел Магомаев, Коб­зон был на подъеме, особенно после так называемого «дворового цикла». Но тут стремительно взлетел Магомаев, создав сильнейшую турбулентность. Популярнейшие песни вместе с ним пела вся страна, женщины сходили от него с ума. Такая невероятная популярность даже Алле Пугачевой не снилась. И случилось так, что взлетающему Кобзону некуда было пристроиться, ведь они оба баритоны, их амплуа близки. Естественно, этот стресс пережить было очень трудно, да к тому же и жаловаться было некому.

Появилась, может, не зависть, но ревность точно. Театрального режиссера Сергея Арцыбашева однажды спросили, как он поступит, если поставит хороший спектакль, а его друг сделает еще лучше. Тот ответил: «Пойду домой, изойду завистью и сделаю еще лучший!». А вообще-то, ревность и даже зависть (но только белая) сильных двигают вперед, а слабых — уничтожают. Потому что именно у слабых ревность чаще всего рождает зависть, но, к сожалению, черную.

Я только начал эти исследования, делаю лишь первые шаги. Еще немного поработаю — и наверняка найду много примеров. Тот же Федор Шаляпин, Юрий Трифонов, Любовь Орлова, Валентина Толкунова, Ия Саввина — все они умерли от рака.

«СТАЛИН ВЫДОХСЯ ЕЩЕ ДО НАЧАЛА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ — ОТСЮДА И ОШИБКИ. УБРАВ ВЕРХУШКУ АРМИИ, ОН СОЗДАЛ ПРЕЦЕДЕНТ: СТРАНА СТАЛА ОЧЕНЬ УЯЗВИМОЙ И ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОЙ ДЛЯ НАПАДЕНИЯ»

— Свою волнограмму вы уже сде­лали?

— Она мне не нужна. Я начал свои исследования с Аллы Пугачевой и, сделав ее волнограмму, по сути открыл миру творческий рентген. Следующая волнограмма Петра Чайковского пошла как по маслу. На сегодняшний день их количество перевалило за 20. Уже разобраны и готовы к работе около 100 персонажей. Среди них писатели Уильям Шекспир и Лев Толстой, композиторы Сергей Рахманинов, Вольфганг Амадей Моцарт, Антонио Cальери.

— Над чем в последнее время трудились?

— Только что закончил волнограммы Никиты Михалкова и Майкла Джексона. Кстати, мне в этом внучка Ярослава помогает. Она делает основную работу, а я только акценты расставляю.

Сейчас берусь за художников Леонардо да Винчи и Илью Репина. Приступаю к работе, которая точно войдет в рекорды Книги Гиннесса, — «Гиперволнограмма России». Будет целый альбом, листов 200. Уже проведены определенные разработки, почти до Ярослава Мудрого дошли, по отдельнос­ти расписаны волнограммы царей — Ивана Грозного, Петра Первого, Александра Первого и Николая Первого, а также Иосифа Сталина, Бориса Ельцина и частично Владимира Путина. Еще надо доработать остальных правителей, как вы понимаете. Когда все соберу, получится общая картина России, ее «творческий диагноз».

Из книги Э. Ханка «Пугачевщина. Конец истории». Закон творческой волны Траектория линии всей творческой жизни человека или отдельных ее периодов имеет форму волны с ярко обозначенными пятью фазами: точка отрыва, подъем, пик, спад и волновой след. Практически любой человек, работающий в творческой профессии, должен пройти эти этапы, а также определенное законами природы количество волн и остаточную волну, включающую в себя так называемый творческий климакс (последний спад) и творческую импотенцию (конец волны). Перед природой все профессии равны и различаются лишь количеством и качеством волн. Одноволновики — артисты, чья основная работа длится, как правило, 7-10 лет. Они отличаются неспо­собностью к маневрированию — я бы это назвал однотипностью репертуара или одногранностью таланта. С одной стороны, публика устает от однообразия их имиджа, а с другой — не принимает артиста в новом образе, отчего следует естественный волновой спад (творческий климакс), а за ним и волновой след (творческая импотенция). Например, Таня Буланова, сменив плач на веселье, так и не достигла уровня былой популярности и перешла в режим «допевание». Двуволновики — те, кому природа отпустила два творческих взлета. Их меньшинство, но именно они составляют элиту профессии (Алла Пугачева, Валерий Леонтьев, София Ротару, Эдита Пьеха, Иосиф Кобзон).

— Уже предполагаете, каким он будет?

— Я уже точно знаю, но до окончания работы не скажу.

— Много времени занимает подготовка одной волнограммы?

— Например, Сталина мы полгода делали. Сейчас двигаемся быстрее, потому что появился определенный опыт и не всю информацию берем для анализа, выделяем самое главное.

Сталин, например, отработав две волны, выдохся еще до начала Великой Отечественной войны. Отсюда и ошибки. Убрав верхушку армии, он создал прецедент: страна стала очень уязвимой и привлекательной для нападения. Этим Гитлер и воспользовался. Мне, вообще-то, кажется, если бы Сталин ушел вовремя, то есть отработав свои определенные природой две волны, такого начала войны не было бы. Касательно его заслуг в великой Победе, то они ровно такие же, как у Екатерины Второй в победах Суворова, а у Александра Первого — в Отечественной войне 1812 года. Короче, это и есть тот самый культ личности, когда все победы приписывались товарищу Сталину, а за поражения отвечал советский народ и его вооруженные силы.

— А волнограмму Путина долго делали?

— Месяца три. Выполнена пока только первая часть, которая заканчивается его возвращением на второй президентский срок. Но я уже знаю, что его ожидает, когда он завершит свою деятельность, — в истории есть достаточно аналогичных случаев.

— Так и нам расскажите...

— Не скажу, ибо это уже пропаганда, а я политикой не занимаюсь.

— Других политиков вы не анализировали — белорусского президента Александра Лукашенко, например?

— Без комментариев.

«ЖИЗНЬ СОСТОИТ ИЗ ДВУХ ГЛАВНЫХ КОМПОНЕНТОВ — ПРОДОЛЖЕНИЯ РОДА И ДЕЛА, И ЕСЛИ ДЕЛА У ТЕБЯ НЕТ, ПИШИ ПРОПАЛО»

— Тогда хоть о своей последней работе по Никите Михалкову расскажите. Каков его диагноз как творца?

— Его диагноз — агрессивная творческая импотенция. Это означает, что «творческое топливо» уже выработано, а амбиции остались. И вот он трясет, гремит этими амбициями, пытается за их счет реализовать свои проекты. Но они валятся. Посмотрите его последние фильмы. В этих лентах он попытался изобразить Бондарчука-старшего, сделать «Войну и мир». А это совсем не его амплуа. Он мастер психологического кино.

Я заметил: когда у артистов или авторов творческое топливо заканчивается, они стараются влезть не в свою область. Тот же ансамбль «Песняры» на спаде ударился в крупные проекты («Через всю войну»). Игорь Крутой занялся тем же (его проекты — Дмитрий Хворостовский, Лара Фабиан). Дмитрий Маликов ушел в пианоманию. Филипп Киркоров пытается искать себя в новых ипостасях, Николай Басков примеряет роль массовика-затейника... Все это и есть главный показатель выгорания творческого топлива.

А вообще-то, шоу-бизнес — скоропортящаяся сфера. В ней относительно быстро меняется формат. Извините за такое сравнение: как есть фертильный период у женщины, когда она может рожать, так и в шоу-бизнесе есть такой период продуктивности. Он весьма короткий — всего 5-10 лет чистого времени для «одноволновиков» и 15-20 — для «двухволновиков». Дальше песни живут своей жизнью, а их создатели либо пишут и поют в стол, либо допевают, если могут, либо вынуждены менять профессию.

Исследования показали, что из всех творческих профессий только классика относится к категории длительного пользования. Во-первых, там консервативная среда. А во-вторых, авторы свое «творческое топливо» расходуют дозированно. Написали роман — отдышались лет пять, еще один роман создали — снова отдохнули. То же самое у композиторов, художников и поэтов-классиков. В шоу-бизнесе у авторов и исполнителей такое невозможно. Если остановился на два-три года, назад уже не вернуться.

— Вы как-то отметили, что главное — во­время уйти с эстрады. Почему же это не у всех получается?

— Каждый человек сам выбирает свою судьбу. Один уходит с эстрады — и тут же уходит из жизни. Значит, не смог найти полноценную замену. Тот же Магомаев ушел с эстрады, но, вероятно, настоящее дело так и не нашел и вскоре умер. Уверен, что по этой же причине ушли мои коллеги-композиторы Евгений Мартынов, Георгий Мовсесян и Марк Минков. А, скажем, хоккеист Владислав Третьяк, наоборот, прижился в Госдуме и вполне уютно себя чувствует. В жизни ведь есть только два главных компонента: продолжение рода и дело. Если у тебя дела нет, пиши пропало.

Поэтому важно не столько вовремя уйти, сколько найти свое новое дело. Можно, конечно, так допевать, как Юрий Антонов. Но все говорят о его тяжелейшем характере. И я его понимаю: кому приятно мозолить одно и то же в пятитысячный раз? Радость от такой работы получает его верный зритель, но уж точно не он.

— Вы, судя по всему, вовремя уш­ли и поэтому просто излучаете оптимизм.

— У меня с 1983 года началась новая жизнь, и в ней я себя чувствую прекрасно! Словно мне 25, хотя в этом году мне исполнилось 75 лет. Если бы была такая возможность, я бы попросил в паспорте откорректировать возраст — 75/25 (смеется).

Я не просто сменил профессию, а наконец нашел свое призвание. Ведь иногда у человека профессия совпадает с призванием, а иногда — нет. Вот исторический пример. Был такой успешный юрист Петр Чайковский. Он, может быть, со временем и министром юстиции стал бы. Но ушел в никуда, ибо в то время музыка считалась абсолютно непрестижной профессией. Чем закончилось, вы знаете — сегодня его имя известно всему миру! А всего лишь учитель начальных классов Константин Циолковский поднял свою космическую тему. То есть не боги горшки обжигают! А ведь чем черт не шутит — может быть, и меня тоже в ряду с ними поставят, если со временем признают открытый мною «творческий рентген». Он важнее даже медицинского, который имеет дело с уже готовой болезнью. Ведь не зря считается, что все болячки (кроме механических) от нервов.

Сейчас мне комфортно живется, ибо пройдена так называемая точка невозврата. Это самый трудный период в любой профессии, когда вы в себя не верите и в вас никто не верит, вы со всеми ругаетесь, спорите. Вспоминаю свою первую встречу с Дмитрием Гордоном в Киеве в 1992 году. Тогда от злобы я съел всю красную икру, которая была на столе, разругался с ним. Гордый и злой, прошагал от Подола аж до Крещатика. Но этот момент стал переломным и самым памятным в моей жизни. Тогда я почувствовал, как что-то ухватил. А сегодня уже точно все знаю. И пусть меня ругают — я уверен, что на правильном пути.

Жизнь научила главному: никогда не слушай других, прислушивайся, ищи рациональное зерно. Каждый будет тебе что-то советовать, но он ни за что не отвечает, только ты сам за все в ответе.

Очень важный урок я получил в Московской консерватории от моего преподавателя, известного советского композитора Дмитрия Кабалевского. На третьем курсе я писал симфонию, и у меня не получался финал. Он сказал замечательную фразу: «Какой бы ни была первая, вторая или третья часть, в симфонии часто все решает финал». Эту мудрость я перенес на жизнь. И звучит это так: «Каким бы популярным и любимым ты ни был в 20, 30, 40 и даже в 50 лет, если у тебя не удался финал — это и станет ложкой дегтя в твоей бочке меда». Сегодня могу констатировать: мой финал удался. Именно в финальной части своей жизни я, наконец, пришел к своему истинному призванию!

— И ни разу не пожалели, что оставили стезю композитора?

— Нет. И, кстати говоря, ничего не потерял. За 30 лет моего отсутствия никто из моих бывших коллег ничего особенного не создал. А потому на сегодняшний день Александра Пахмутова, Владимир Шаинский, Давид Тухманов, Раймонд Паулс, Александр Зацепин, Вячеслав Добрынин — это уже история! В отличие от них моя настоящая творческая жизнь только начинается. Если учесть, что я и в их время неплохо поработал, то, как говорится, и с ними рыбки поел, и на паровозике имею шанс покататься.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter